Интервью Дмитрия Рогозина «КП»
Пять лет назад, 13 июля 2015 года, Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин подписал Федеральный закон о создании Государственной корпорации «Роскосмос». Федеральный закон направлен на совершенствование системы управления в области космической деятельности, сохранение и развитие научного и производственного потенциала организаций ракетно-космической промышленности в целях укрепления обороны страны и обеспечения безопасности государства.
По случаю пятилетия создания Госкорпорации «Роскосмос» обозреватель «Комсомольской Правды» Александр Милкус побеседовал с генеральным директором Роскосмоса Дмитрием Рогозиным.
Про том, чем отличается Госкорпорация от агентства
— В Советском Союзе существовало министерство общего машиностроения. Оно выступало в качестве заказчика для космических программ и одновременно отвечало за выделение бюджетного финансирования.
Но надо иметь в виду, что в силу значимости этой отрасли для страны лидеры этой промышленности, такие как Сергей Павлович Королев, Валентин Петрович Глушко и так другие были не просто руководителями отдельных предприятий. Они имели возможность самостоятельно напрямую, через голову министерства решать вопросы в советском правительстве, в ЦК КПСС. Напрямую общались с Генсеком.
Ракетно-космические фирмы, такие как корпорация «Энергия» или «Энергомаш» формировались как самодостаточные структуры. И часто соперничали друг с другом. Поэтому не было широкой кооперации в рамках советской ракетно-космической промышленности. И это наследие перешло уже после 1991 года к Российской Федерации, когда было создано агентство вместо министерства. Называлось оно по-разному — Росавиакосмос, Роскосмос. Но при этом промышленность существовала во многом друг от друга отдельно, за забором, предприятия особенно не общались.
Кроме того, значительная часть этой промышленности оказалась на территории Украины. Это КБ «Южное» и завод «Южмаш».
По сути дела, в нашей стране существовало несколько ракетно-космических отраслей.
Например, Воронежский механический завод, или КБ «Химмашиностроения» замыкались на Центр Хруничева. А «Энергомаш» подчинялся корпорации «Энергия».
Практически два десятилетия отрасль жила, «проедая» советское наследия. А потом оказалось, что соперники, которые раньше были у нас далеко за спиной, вдруг стали даже на отдельных направлениях не только наступать на пятки, а где-то и опережать, демонстрируя наработки, которые были в нашей стране, но так и не были до ведены до реализации.
В 2013 году была создана Объединенная ракетно-космическая корпорация. Это была первая попытка объединить отрасль. Но при этом Федеральное космическое агентство существовало все равно. А позже, в 2015 году, пришло понимание: нужно формировать Госкорпорацию. С момента ее организации и началась интеграция отрасли.
Про количество пусков
— Нужно ли нам соперничать с другими странами по количеству пусков?
— В Советском Союзе, мне рассказывали старожилы, на Байконуре запускали до ста ракет в год. Сейчас это никому и не снилось. И никому не нужно. Нет такой необходимости. Ракета является транспортным средством, которое выводит на целевую орбиту конкретный аппарат.
Если раньше запускали на орбиту спутник, который жил три года, а то и один, то пусков нужно было больше, чтобы обновлять группировку. Сейчас у спутников срок службы 15 лет. Поэтому и пусков меньше. Наша пусковая программа состоит из четырех частей. Первая — это космические аппараты в интересах обороны и безопасности страны.
Вторая часть — это космические аппараты, которые сам Роскосмос делает и своими же ракетами выводит в интересах экономики страны. Это тот же навигационный ГЛОНАСС, спутники дистанционного зондирования Земли, это цифровое телевидение, это связь и многое другое.
Третье направление — научные аппараты. Самым ярким событием прошлого года не только для российской космонавтики, для мировой был запуск космической обсерватории «Спектр-РГ», которая находится сейчас на расстоянии 1,5 млн километров от Земли, в точке Лагранжа L2. И обеспечивает сегодня для фундаментальной космической науки обзор всего звездного неба.
— Кстати, сегодня год со дня запуска «Спектр-РГ»...
— Прекрасно помню этот день. Мы все очень переживали, находясь на Байконуре. Но все прошло успешно.
К такого же рода научной программе относятся и наши исследования Луны, Марса. С 2021 года мы начинаем нашу российскую лунную программу. С запуска космического аппарата, который сядет на поверхность луны. Это «Луна-25». Дальше пойдут и другие аппараты. «Луна-26», «Луна-27» — орбитальные и те, что будут садиться на поверхность Луны.
И четвертое направление — коммерческая деятельность. Этот рынок, к сожалению, на сегодняшний момент полностью деформирован санкционной политикой США. Они выдавливают не только Россию и Китай, выдавливают и европейских партнеров, пытаясь его монополизировать.
Роскосмос, стремясь к тому, чтобы зарабатывать больше на международном рынке, создает ракеты нового поколения. Цена на них должна быть такая, чтобы наши американские конкуренты начали считаться с появлением нового российского игрока.
С кем полетим на Луну?
— Луна — это ближайший объект, который должен быть изучен.
Для США это сейчас больше политический проект. С лунным проектом мы наблюдаем отход наших американских партнеров от тех принципов сотрудничества и взаимоподдержки, которые сложились при сотрудничестве на МКС. Они рассматривают свою программу не как международную, а как похожую на НАТО. Есть Америка, все остальные должны помогать и платить. Честно говоря, нам участвовать в таком проекте неинтересно.
Но есть другие проекты, в которых нам интересно участвовать. Сегодня утром мы проводили телемост с моим коллегой — руководителем Китайской национальной космической администрации Чжаном Кэцзянь, очень влиятельным человеком и моим хорошим другом. Мы договорились о том, чтобы начать первые шаги навстречу друг другу именно по определению контуров и значения лунной научной базы. И я не исключаю того, что этот проект будет, безусловно, открыт для всех желающих, в том числе для американцев. Но инициатива здесь может быть за Россией и Китаем. Китайцы сильно выросли последние годы. Мы с уважением относимся к их результатам. В принципе, для нас это сейчас достойный партнер. Полеты на Луну, на Марс и далее дорогие. Важно, чтобы человечество могло реализовывать эти проекты сообща. Разделяя и ответственность, и финансирование.
А пока мы будем отправлять так называемых космических разведчиков. Они должны исследовать место для будущей лунной базы. Она будет на Южном полюсе Луны. Именно в 2021 году туда полетит «Луна-25». Но в дальнейшем по мере создания ракет сверхтяжелого класса — это 2027-2028 год — появится транспортная система, которая будет способная доставить на Луну тяжелый, защищенный от радиации пилотируемый корабль. Первые шаги по Луне, считайте, в течение ближайшего десятилетия будут сделаны всеми ведущими странами. Я надеюсь, что Россия и Китай себя проявят достойно.
— Нужно ли понимать, что идет разговор о возможной кооперации и лунном проекте между Россией и Китаем?
— Сегодня отношения между Россией и Китаем очень хорошие. И на уровне наших президентов, и на уровне политического руководства в целом.
Второе — важна способность партнеров быть адаптированными друг к другу, исходя из собственного технического уровня. Что-то у нас получается лучше, чем у наших китайских коллег. Где-то они вырвались вперед. Но синергия здесь абсолютно возможна. И Китай тоже ведет разработку своих ракет сверхтяжелого класса, своего корабля. Откровенно с нами делится информацией. Мы в курсе их планов, они в курсе наших планов. Поэтому Китай, да, безусловно наш партнер. Но и европейцы — наши надежные партнеры. Скажем, миссия «ЭкзоМарс», которая сейчас перенесена на 2022 год. Они осуществляются в кооперации с ведущими европейскими космическими компаниями.
С Соединенными Штатами, при всем том, что происходит в наших отношениях в глобальном смысле, космос остается важным мостом взаимодействия. Я поддерживаю свои дружеские отношения с моими партнерами в США. И прежде всего, с моим визави Джимом Брайденстайном, который возглавляет NASA. Я надеюсь, что это сотрудничество сохранится и дальше, будет в меньшей степени подвержено влиянию дурной политической конъюнктуры, которая, к сожалению, сегодня идет из Вашингтона.
Наперегонки на Марс
— В этом году на Марс должны отправиться два марсхода — американский и китайский. И на орбиту Марса полетит спутник Арабских Эмиратов. А мы опять пропускаем...
— «ЭкзоМарс» вырос из европейского проекта. Изначально он планировался с американцами. Когда они из него вышли, Россия приняла решение подставить плечо. Обеспечить и тяжелой ракетой проект, и нашим посадочным модулем. Первая миссия в 2016 году была успешно осуществлена. И сейчас на орбите Марса находится европейский аппарат с российскими приборами. А посадочный европейский модуль разбился о поверхность Марса.
Финальная сборка второго аппарата по программе «ЭкзоМарс» проходила на территории Италии. В Италии была тяжелая ситуация по коронавирусу, космические предприятия физически встали. Работа была прервана. Есть такое понятие «пусковое окно». Оно возникает раз в два года. Так что в этом году мы не успеваем. Полетим в 2022.
Если бы этим марсианским проектом занимался Роскосмос, который ни на один день не останавливал свои предприятия ни в апреле, ни в мае, мы работали в полный рост, обеспечивая все непрерывные производства, да, конечно, предохраняя свой персонал от заболевания, но, тем не менее, мы не останавливали свои производства. А наши европейские коллеги остановили. Вот вам и ответ. Претензии здесь точно не принимаю. И нет ничего страшного в том, что в 2022 году «ЭкзоМарс» полетит в правильном направлении. Не сомневаюсь в его успехе. Но да, к сожалению, это тот самый пример, который стал жертвой этой пандемии, охватившей европейские страны.
Мы, к сожалению, как партнеры Европейского космического агентства, оказались в такой ситуации. Но самый «Ровер» европейский делает Европейское космическое агентство. Мы участвуем в создании посадочного модуля и обеспечиваем ракеты для выведения этого аппарата в направлении Марса.
Ситуация на Байконуре
— А мы не будем менять наши планы? На Байконуре ведь сейчас очень сложная обстановка в связи с распространением коронавируса.
— Ситуация очень сложная на Байконуре. Нам удавалось удержать ситуацию, не было ни одного заболевшего до конца мая. В Кызылординской области, во всем Казахстане было большое количество заболевших, мы держали город, проводили пуски. Но, к сожалению, потом в городе были вынуждены принять заболевших в других местах и, к сожалению, упустили эту ситуацию. Пошло распространение инфекции среди населения, сначала не связанного с нашими специалистами. Вы знаете, больше 60% — это граждане Казахстана проживают на Байконуре.
— Под 70 процентов.
— Да, если кто-то не знает, там действительно граждан России немного осталось. Но у нас необходимый персонал полностью выполняет задачи. Сейчас мы предпринимаем особые усилия вместе с руководством Казахстана, я разговаривал на эту тему с премьер-министром Аскаром Узакпаевичем Маминым, он дал необходимые команды своим министерствам и ведомствам обеспечить Байконур надежной защитой. Мы отправили два борта Роскосмоса вместе со специалистами Федерального медико-биологического агентства с аппаратурой искусственной вентиляции легких, с необходимыми медикаментами. Мы ситуацию на Байконуре стабилизируем, у меня нет в этом сомнения. Но предстоящие пуски 23 и 30 июля пройдут в сложных условиях...
— Пройдут все-таки?
— Пройдут! Я ничего сдвигать не собираюсь. Я уверен, что нам хватит и специалистов, и всех необходимых ресурсов, чтобы провести эти пуски. На сегодняшний день мы даже и не обсуждаем возможности их переноса.
Мы и не можем их особенно перенести. 23 июля должен лететь «грузовик» со всем необходимым для обеспечения МКС. А 30 июля у нас должен лететь «Протон», тяжелая ракета, которая должна вывести два спутника связи, которые тоже необходимы для обновления орбитальной группировки. В августе у нас тоже намечен пуск с Байконура.
— Я так понимаю, что на следующем пилотируемом пуске, который состоится осенью, уже не двойная, а тройная система дублирования будет? То есть будет не только основной и дублирующий экипажи, а еще и третий — резервный. Не помню, чтобы со времен Гагарина к пуску готовились сразу три экипажа.
— Я считаю, что эти меры абсолютно обоснованы. Мы не можем рисковать, поэтому делаем все для того, чтобы иметь полную гарантию стабильности обеспечения Международной космической станции.
Что бы там ни говорили в СМИ или наши американские коллеги, они лишь только в самом начале испытания своих новых пилотируемых кораблей. Сейчас есть только одна космическая транспортная система, имеющая колоссальную статистику успешных пусков, с отработанной системой аварийного спасения, — это «Союз МС».
В космосе надо бегать не за красивыми изделиями с прекрасными лейблами, под музыку какого-нибудь Боуи, а надо опираться, прежде всего, на отработанные системы. Особенно там, где речь идет о жизни людей. И такая система существует на сегодняшний момент только у России. Надеюсь, что у наших американских коллег она тоже появится в ближайшее время. Это крайне важно для технического резервирования.
Речь идет не о конкуренции, а о партнерстве, которое должно гарантировать стабильность работы международных экипажей на Международной космической станции.
— А как вы относитесь к возможности полетов российских космонавтов на кораблях Илона Маска?
— Я нормально к этому отношусь. Я считаю, что это хорошая идея и мы готовы летать и на американских кораблях, мы готовы летать на китайских кораблях, китайцы, наверное, готовы летать на наших кораблях, американцы продолжают летать на «Союзах».
Другое дело, что наши технические специалисты смогут подтвердить мне такого рода готовность только тогда, когда американский корабль сначала компании SpaceX, потом второй корабль, компании Боинг, будут сертифицированы. То есть, допущены не для экспериментальных полетов, а когда все системы жизнеобеспечения будут работать отлажено и мы в этом будем убеждены, чтобы не рисковать нашими парнями или девушками. Это непременное условие.
— Кстати, а когда полетит Анна Кикина, наша единственная девушка, член отряда космонавтов?
— Она стоит у нас в плане на ближайшие два года.
Про модуль «Наука»
— Итак, на днях завершились испытания и модуль «Наука» готов к отправке на Байконур. 20 лет назад первый жилой модуль МКС был отправлен на станцию. А вот через 20 лет мы отправляем еще один жилой модуль — «Науку». Зачем? Что она добавит российской пилотируемой космонавтике? Может ее в музей нужно было перевезти?
— Нет, я с вами не согласен. Это народные деньги, которые были потрачены на создание такого рода сложнейшей космической техники. И, коли было принято решение запускать еще в 2007 году, тогда надо было моим предшественникам разбиться, но сделать эту работу. Она не была сделана. И я сказал, когда пришел в «Роскосмос», что мы эту работу сделаем. И за два года, заметьте, администрацией Роскосмоса нового поколения, была проведена колоссальная работа по доведению до ума этого модуля. Кстати, говорить о том, что он старый неправильно — а об этом пишут некие диванные эксперты, которых у нас в последнее время развелось...
Сейчас многофункциональный лабораторный модуль «Наука» — это корпус только, который был создан еще в предыдущее время. Вся аппаратура на нем, вся электроника самая современная. Это современный модуль, который крайне необходим экипажу для расширения рабочего места на орбите. Более того, этот модуль открывает дорогу иным конструкциям, которые должны быть отправлены на МКС. Это и европейский манипулятор «Эра», который ждет МЛМ на орбите. Это и стыковочный модуль, который готов и находится на земле, как говорится, в масле — он должен следовать вторым после МЛМ. Третье — это научно-энергетический модуль.
По сути, Россия единственная страна сегодня в мире, которая является участницей МКС и продолжает наращивать свою конструкцию на орбите. И это здорово, потому что это означает, что нам удалось буквально за два года реанимировать компетенции Роскосмоса в части создания сложнейших конструкций, которые будут обеспечивать жизнь человека на орбите. Мы очень рады тому, что наконец-то мы прошли испытания в вакуумной камере, в барокамере. Есть отдельные небольшие замечания, которые должны быть устранены до 23 июля и, я надеюсь, что в этот день модуль уйдет на Байконур. Дальше с ним уже продолжит работу корпорация «Энергия», готовя его к пуску.
А дальше сложный пуск, потому что мы давно не запускали таких гигантских конструкций к МКС. Те люди, которые эти занимались в 90-е годы, давно уже ушли, не работают в отрасли, поэтому новому поколению придется этим заниматься. Более того, это потребует сразу несколько выходов в открытый космос нашего экипажа, который должен будет обеспечить стыковку всех кабельных систем между станцией и новым модулем. То есть, это сложнейшая операция, но мы сдвинули это дело! Конечно, это еще не пуск и не стыковка, но уже дело пошло. Этот долгострой фактически...
— ...сдвинулся. Скажите, все-таки 2024 пока рассматривается как период окончания работы МКС, а мы туда за три года до окончания будем отправлять свои модули, может, надо было придержать и сделать модуль «Наука» основой российской орбитальной станции?
— Мы ж с вами не знаем, как дальше будет развиваться Международная космическая станция. Вполне вероятно, что это Лего будет снова разбираться на части и те конструкции, которые выработали свой ресурс, они будут утилизированы, а те, которые имеют свой ресурс, могут остаться. Вы не думали над этим подходом? Наши конструкторы думают и над этим подходом. Поэтому еще раз хочу сказать — мы видим, что ресурс станции вполне годится до 2030 года — то есть, впереди у нас 10 лет нормальной работы. Ресурс модуля «Наука» 15 лет, поэтому он, может быть, еще и проработает намного дольше, потому что те модули, которые запускали мы в середине 90-х годов, они уже посчитайте сколько лет работают — и нормально!
И очень хорошо, что Россия раньше других стран начала заниматься модулями для околоземной станции. Сейчас мы если эти задачи все решим, — самое главное — нарастим компетенции у людей, вырастим новое поколение инженеров-конструктов, рукастых, которые уже имеют опыт, как такую работу проводить...
Вы даже не представляете, кстати, какая работа велась всю эту весну в монтажно-испытательном корпусе центра Хруничева, где стоит «Наука» Люди работали в условиях пандемии без суббот и воскресений, а иногда круглосуточно, для того, чтобы выполнить задачу. Это не просто ходить в халатиках и сигарки курить, это сложнейшая работа и они молодцы большие — наши специалисты центра Хруничева, потому что они эту работу сделали. А теперь такую работу должна сделать корпорация «Энергия».
Про будущее «Ангары»
— Более того, центр Хруничева выполнил еще и другую задачу. Сейчас остается только последнее оформление бумаг, документов, для передачи ракеты «Ангара» для возобновления испытаний. Вы ж помните, эти испытания были когда? Достаточно давно. Потом из-за странных решений, которые были приняты о том, что надо срочно переводить производство в Омск — кто эти решения принимал, я сейчас комментировать не буду — в итоге остановили эти испытания. А надо было эти испытания продолжать и после 2014 года.
Несмотря на все эти проблемы, новому составу Роскосмоса удалось эти работы возобновить. Ракета готова, прошла все необходимые испытания в центре Хруничева на контрольно-испытательной станции и сейчас она будет передана заказчику. Поэтому я надеюсь, что ничего нам не помешает до конца этого года возобновить испытания «Ангары».
А «Ангара», между прочим, обладает уникальными характеристиками. Да, конечно, пройдет сложный период детских болезней. А, разве другие ракеты не проходили такого рода период?
— Да, есть даже такой термин — учить ракету летать.
— Ну, конечно. Слушайте, когда учил Челомей «Протон» летать, годы прошли! То же самое, когда Королев учил летать «Союз». Это нормальный процесс. И только головотяпы, которые ничего не понимают в космосе, могут говорить — вот, «Ангара» в два раза дороже Falcon 9 Илона Маска.
Да, дороже. Потому что тот серийно выпускается, а «Ангара» — только на испытаниях. И задача сейчас обеспечить серийную сборку на заводе в Омске. Там работы все развернуты, цеха выглядят сейчас как операционные палаты, люди приобретают необходимые компетенции, идет набор инженеров, конструкторов, рабочих. Там с 2023 года уже серийно «Ангара» будет производиться. И мы еще посмотрим, кто из нас какие места будет занимать на пусковом рынке. Вы что, думаете, в Роскосмосе работают люди, которые готовы примириться со вторым и тем более третьим местом? Отнюдь. В Роскосмосе очень амбициозные и высокопрофессиональные люди. Просто надо набраться терпения. Даже ребенка надо девять месяцев ждать, рождения. А уж ракету-то — тем более.
Про многоразовые ракеты
— Сейчас важнейший период Роскосмос переживает, и в целом вся страна. Идет переход к новым технологиям. Запущены в производство и в разработку самые новые ракеты. И ракета на сжиженном природном газе, и ракета «Союз-5», «Союз-6», и ее морская версия «Союз-7» для морского старта. Я завтра работаю в Воронеже на КБ «Химавтоматика», мы как раз будем слушать доклады специалистов по разработке двигателя на водороде, на метане. А именно метан нам даст возможность многократного использования ракеты. То, что нам рассказывают сказки по поводу многоразовости, это не выдерживает никакой критики. Многоразовость — это не десять пусков, хотя американцы имеют намного меньше. Многоразовость — это сто пусков на ракете. Сто пусков и не менее трех включений двигателя в ходе одного пуска. То есть, это триста раз двигатель должен иметь возможность включаться.
— И у нас такой двигатель будет?
— Ну, конечно. Что, вы думаете, мы его не сделаем? Конечно, сделаем! Абсолютно уверен, что наши спецы с этой задачей справятся.
Про морской старт
— Вы сказали про «Союз-7» — то есть, вы считаете, что есть перспективы у «Морского старта»?
— Убежден. Морской старт нами исследован вместе с хозяином, наши специалисты побывали и на командном судне, и на пусковой платформе «Одиссей». Платформа находится в удовлетворительном состоянии. Как ее превратить в пусковую платформу в течение нескольких лет, наши специалисты центра эксплуатации наземной космической инфраструктуры знают.
Сколько это будет стоить, мы уже посчитали. Говорить не буду, но посчитали. Это приемлемые цифры. И приобрести для нашей страны плавучий космодром, состоящий из двух кораблей, которые с Дальнего Востока переходят к экватору и пускают ракету — выгодно. Поэтому, конечно, мы сделаем для нее ракету в морской версии. Работа по ракете «Союз-5» развернута в Самаре, люди полны энтузиазма, они сделают ракету к 2023 году! Она у нас появится. И она в равной степени сможет быть использована как с Байконура, так и с морского старта. И тогда мы получим уникальное преимущество перед нашими конкурентами и, думаю, что «Союз-5» завоюет небо.
Туриста выпустят из МКС?
— Была информация о том, что подписан контракт с туристами, которые готовы полететь на МКС. Серьезно рассматривается вопрос о том, чтобы непрофессиональному человеку разрешить выход в открытый космос?
— Посмотрите, например, видео, когда зять покупает своей теще билет на прыжок с парашютом, с инструктором? Это все хорошо и безопасно? Есть, конечно, вещи, связанные с риском. Но если космический турист готов заплатить достойные деньги за то, чтобы его лучшие в мире специалисты к такому выходу подготовили, почему бы и нет?
Естественно, космонавт будет находиться рядом. Естественно, все будут привязаны, что называется, так, чтобы никто не отцепился. Естественно, будут предприняты все необходимые меры безопасности. Но в принципе, если Роскосмос предоставляет такого рода услугу для космического туризма, я абсолютно убежден, что эта услуга будет востребована.
— А Роскосмос эту услугу предоставляет?
— Да я считаю, что мы готовы организовать. Я не вижу в этом серьезных больших проблем. Для космических туристов, а у нас подписаны уже несколько контрактов. Интерес огромный к «Союзу» и, тем более, когда у нас появится новый корабль, появится интерес уже и к новому кораблю — кораблю «Орел».
Да, мы такого рода услуги, конечно, будем предоставлять. Если люди мечтают о космосе и по разным причинам не смогли в юности сообразить и подать документы в отряд космонавтов, надо дать им возможность, пусть за деньги, тем не менее, свою мечту реализовать.
Как будут спасать космонавтов на Восточном
— С 2025 года, планируется, что пилотируемые пуски будут с космодрома Восточный. Я читал странные заявления о том, что обеспечивать безопасность полета космонавтов во время пуска могут и дирижабли, экранопланы. Там действительно есть проблема, потому что вторая ступень будет проходить над Тихим океаном. Но вряд ли можно серьезно говорить о дирижаблях.
— Комментировать все, что пишется в СМИ, невозможно. Мы сначала смеемся, а потом начинаем раздражаться, потому что это отвлекает. Поэтому мы не реагируем на эти глупости. Какие дирижабли? Какие воздушные шары? О чем мы говорим? Количество жюль вернов, особенно после пандемии, у нас явно сильно увеличилось. На самом деле свойство корабля «Орел» состоит в том, что он в случае срабатывания системы аварийного спасения не пытается сразу сесть в безопасном месте, раскрыв парашют, и спасти экипаж. У «Орла» система спасения будет иная. У него будет достаточный запас топлива и мощные двигатели, чтобы обеспечить довыведение этого корабля на расчетную орбиту, а потом уже его посадку в расчетной точке. Совершенно иная философия. Это первое.
Если же вдруг произойдет что-то нештатное и корабль будет вынужден сесть в океан, у него будет обеспечена необходимая автономность, для того, чтобы продержаться до подхода спасательных судов. Естественно, в момент пуска мы будем обеспечивать в заданных районах дежурство двух-трех кораблей достаточно быстроходных и с необходимым крановым оборудованием, чтобы забрать не только экипаж, но и погрузить корабль. Это все в деталях продумывается специалистами корпорации «Энергия». Дискуссия идет на эту тему, определенные уже решения приняты.
Мы назначили главного конструктора, Игоря Хамица, опытнейшего человека, дали ему колоссальные полномочия, в том числе, административные и финансовые, чтобы работа была сделана. Работа будет реализована к концу 2023 года и первый пуск «Ангары» с Восточного — это будет пуск «Ангары» с кораблем. Сначала в безэкипажном варианте, он пройдет орбиту и сядет в заданном районе.
Второй пуск через год, в 2024 году, этот пуск будет уже со стыковкой с МКС. И третий пуск — это будет уже пуск с экипажем, в 2025 году. Отличие нашего корабля от кораблей тех, которыми сейчас так гордятся американцы, состоит в одной простой детали. Американские корабли, будь то корабль SpaceX или корабль Boeing, это корабли только для низких орбит — это аналоги нашего «Союза». Да, более просторные, более гламурные, но это все равно аналог по техническим характеристикам корабля «Союз МС», нашего, как мы говорим, дедушки.
А вот то, что мы делаем — перспективный пилотируемый транспортный корабль «Орел», — это корабль намного более мощный, защищенный и обеспеченный всеми функциями для работы на дальних орбитах. То есть, за пределами ближнего космоса. Это корабль, который может возвращаться в атмосферу земли на второй космической скорости, гасить ее, входить в эти плотные слои атмосферы, без риска быть спаленным в этой атмосфере. Это иного высшего класса корабль. Поэтому и работа, конечно, над ним идет очень плотная, жесткая и мы не торопимся, а делаем ее планово.
2023 год — будет носитель, будет и корабль. Все должно быть синхронизировано. Космодром должен быть построен в конце 2022 года, начинаем его испытания, — я имею в виду космодром Восточный-2 под «Ангару». 2023-й год — испытания и готовность к пуску. А ракета «Ангара» будет к этому моменту должным образом испытана уже предыдущими пусками. С 2023 года начнется ее серийное производство. В этом же 2023 году мы разворачиваем серийное производство в Перми завода по производству уникальных наших двигателей РД-191. В 2023-м же году будет готов корабль.
Все должно сойтись в одной точке. Работа двигателестроителей, ракетчиков, тех, кто создает систему спасения и т.д. И с 2025 года это будут штатные полеты на новом корабле и экипаже. Но абсолютно уверен, что «Союз МС» еще послужит нам. Минимум лет 10. Поэтому первые годы мы будем чередовать полеты и «Союза МС», и нового корабля. А новый корабль будет летать на МКС лишь для того, чтобы наработать ресурс безопасности. А уже штатная его ракета — это ракета сверхтяжелого класса в 2028 году отправит его в полет к Луне.
Все эти проекты у нас должным образом просчитаны, технически обеспечены поддержкой научно-технического совета, где работают и представители других ведомств и научных организаций Российской академии наук. Поэтому еще раз говорю — мы, может быть, сейчас мы, может быть, и не первые в космосе, но уж точно не вторые. Мы будем бороться за лидерство.
